Был красивым вокзал. Пароходы гудели,
Как горох рассыпалась вокруг детвора...
Пассажиры из окон на Каму смотрели
Сквозь имперские стекла, как будто вчера.
И гребные винты под водою сверкали,
Как браслеты на мощных руках водяных.
А вдоль набережной горожане скучали
О других городах и о реках иных.
Только вдруг налетели карманы-гельманы,
Стали мозги чинушам пороть и кроить.
Пермяки позабыли о "Парме" романы,
Ведь с Речного вокзала теперь не уплыть.
Как для виселиц врыли столбы у вокзала,
Чтобы классику вешать на этих столбах?
Стали люди плешивого слушать бахвала,
У которого - сперма блестит на губах.
Пермяки - "человекообразная масса"
Для хапуг и дебилов, нагрянувших к нам.
Что их объединяет? Лишь деньги да касса
Ну а вместо искусства нам - мусор и хлам!
Пермь была наковальней рабочего класса.
То маевки, то стачки... да хоть бы братва!
Стать могли б монолитом народного гласа.
Или быть депутатами от большинства.
Вожаков и вождей, к сожаленью, не стало.
Потому жди от шавок столичных вреда!
То тип-топ, то перформанс, то на дрыне мочало.
Вредоносно-опасная, злая среда.
Вот при входе в вокзал баксы требуют с рыла,
Любопытен у нас, к сожаленью, народ...
Это Нью-Васюки (есть веревка и мыло)
И невольничий рынок, для гоев - dress code.
Стало меньше в Перми самобытной культуры,
Как всегда популярны ГУЛАГ и тюрьма.
И визжат от восторга ученые дуры,
Растерявши последние крохи ума.
Значит снова по городу шастают гунны,
Захватили вокзал, облапошили власть,
Бей хоть пушкой по лбу - лбы у гуннов чугунны,
И они не уйдут, пока есть что украсть!
Это девы-беды по-над городом крылья
Разрывают железным пером горизонт.
Кисть художника падает в грязь от бессилья,
Хам сильнее становится от нечистот.
Притащили голландцы с германцами опус,
Чтоб Вокзал трансформировать в кресло-кровать.
Позабыли, собаки, как Уральский наш корпус
Проутюжил Германию, так вашу мать!
Потому мне и стыдно за сирых и бедных,
За доверчивых, чистых, наивных, простых.
Не сдается поэт, он обязан быть вредным.
Костылем в глотку дурня вбивать русский стих! Исчточник: http://zwezda.perm.ru | В Перми неподалёку от улицы Малкова есть болото -
Копия самой гнусной трясины, только уменьшенная.
У его берегов на скамейке всё время бухает кто-то,
В основном женщины - скучные, толстые женщины.
У женщин такие же толстые и скучные имена
Клавдия, Люда, как вариант - Зинаида.
Они покупают дешёвого пива, нефтяного вина
Или ещё какого-то пойла отталкивающего вида.
Они здесь общаются, лузгают семечки, делают шашлыки,
Называя мужей козлами, а общих подруг - коровами.
Иногда к ним приходят тощие загорелые мужики
В клетчатых шортах и с пальцами татуированными.
Жизнь людей, которые тут бухают, как правило, не задалась,
Настолько нереспектабельно это вонючее место.
В болоте, в самой трясине всё время булькает мразь,
Которая современной науке вполне может быть неизвестна.
В общем-то, всё предельно понятно. Но иногда, ночами,
Когда я прохожу вдоль болота, употребив "Ягуара",
Мне кажется - здесь российский вариант легенды о Нараяме,
И все эти грустные бабы, когда становятся старыми
И когда понимают, что их смертный час всё ближе,
Подходят к болоту, допивают дешёвое пиво,
Заходят в токсичную мутно-зелёную жижу
И, растворяясь, булькают в ней тоскливо.
|
