На областной выставке в Саратове в 1948 году под безликим названием "Голова девушки" экспонировалась совершенно необычная по живописи работа, буквально взорвавшая художественную атмосферу города. На черно-красном светящемся фоне была изображена запрокинутая в резком движении голова прекрасной девушки. Все поражало в этом произведении - романтическое настроение, необычная живопись, мастерский рисунок и манера исполнения. Фактура полотна - то гладкая, то шероховатая, комочками красок, оставляла впечатление светящихся на темной поверхности рубинов. Небольшая по размерам работа вызвала огромный интерес у публики, особенно, у студентов художественного училища. Автором картины, настоящее название которой - "Прекрасная Франция" (или "Франция в огне") был вернувшийся из эмиграции на родину художник Николай Михайлович Гущин (1888-1965).

Он прожил долгую и яркую жизнь, вместившую и бедное провинциальное детство, и студенческую юность в столицах, и почти тридцать лет зарубежной эмиграции. В Европе он имел известность, успех, а после возвращения на родину познал горечь непризнания и изоляции в эпоху послевоенного сталинизма. В Саратове, где ему разрешили поселиться, Гущин более пятнадцати лет проработал реставратором в Радищевском музее, с немногими близкими ему людьми разделил надежды общественного подъема в годы "оттепели".

Раннее детство Николая Гущина, уроженца Вятской губернии, прошло в глухой русской провинции в очень скромной обстановке. Позже семья переехала на Урал, в губернскую Пермь. Здесь, на берегах Камы в типичном русском провинциальном городе, не лишенном ростков художественной жизни, складывался характер юноши, одинокого, крайне застенчивого, талантливого, безмерно увлеченного искусством. Поощряемый родителями и учителем рисования местного лицея, он постепенно утвердился в своем выборе будущего пути. Упорная самостоятельная работа привела к первому успеху - большой пейзаж 1907 года приобретен в родном городе, позже он войдет в собрание Пермской художественной галереи.

Но Гущина увлекала также литература, философия, музыка. В 1908 году он отправляется в Петербург, где в течение двух лет обучается на общеобразовательном отделении только что открытого В.М. Бехтеревым Психоневрологического института. Именно в эти годы в основных чертах сформировалось мировоззрение Гущина. Его философско-эстетическая концепция мира сочетала основанную на четких и строгих категориях классическую немецкую диалектику с глубинами подсознательного, явленными в бесконечности символических форм. Искусство понималось Гущиным как величайшее таинство, нечто трепетное и затаенное. Сохранился список литературы, которую художник много позже, уже живя в Саратове, рекомендовал для чтения своим ученикам. Это сочинения Д. Юма, Л. Фейербаха, Ф. Ницше, Б. Спинозы, О. Конта, Г. Спенсера, И. Канта, А. Шопенгауэра, Я. Беме. Строки одного из писем художника так определяют его теорию творчества: "Кто философски познает мир, тот должен превышать все вещи мира, тот сам должен быть миром, а не дробной частью его. Перед дробной частью никогда не могла быть поставлена дерзкая задача - постигнуть вселенную… Человек себя знает прежде, чем мир и потому познает мир после и через себя. … Человек - точка пересечения всех планов бытия, наделенный властью творить красоту. Восприятие красоты в мире - есть творчество. Но в свободе, а не в принуждении - красота и творчество, не в приспособлении к миру, а в созидании мира иного, просветленного".

Известно, что одновременно с обучением в Бехтеревском институте Гущин занимался в подготовительных классах живописи и рисования Я.С. Гольдблата. Сохранившиеся графические произведения художника, как ранние, так и поздние, по стилистическим особенностям и виртуозности владения различными техниками (графитный карандаш, уголь, сангина) близки работам замечательных рисовальщиков, учеников Д. Кардовского - В. Шухаева, А. Яковлева, Б. Григорьева. Позже, в годы зарубежной эмиграции, в Париже и Ницце судьба вновь сведет его с этими мастерами, яркими представителями неоклассицизма.

Достаточно хорошо подготовленный, Гущин, кажется, без особых трудностей в 1910 году поступает в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Живет в знаменитой Ляпинке на скромные средства, присылаемые семьей, а также на единовременные пособия Пермской уездной управы. За два года он успешно прошел обязательный начальный курс обучения, переведен в портретно-жанровый класс, где занимался у Сергея Малютина и Константина Коровина. Ранних работ Н. Гущина сохранилось очень немного, они явно штудийного плана, упоминаются в каталогах ученических выставок МУЖВЗ и XVI Передвижной.

Москва начала ХХ века предлагала подчас неокрепшим умам юношества широкий спектр самых разнообразных художественных впечатлений: от Музея Сергея Щукина, в котором были картины П. Сезанна, А. Матисса, П. Пикассо, до эпатажных и утонченно-рафинированных выставок ("Ослиный хвост", "Бубновый валет", "Голубая Роза"). На молодого, только ищущего свой собственный стиль, художника сильнейшее влияние оказали французские импрессионисты и их последователи. "Отказ от крайностей деформации формы у кубистов, трезвое наблюдение у Дега, гармонически строгое построение у Сезанна, изменчивый колорит, отпечаток личности у Ренуара, Моне, Матисса, Гогена, Ван Гога лишь усиливают его разрыв с классицизмом, академизмом. Импрессионизм способствует его обращению к искусству, открывающему наибольший простор для развития личности", - так характеризует это влияние Луи Каппатти, автор очерка "Николай Гущин и мистика его портретов", написанного со слов самого художника и изданного в Ницце в 1942 году.

В Московском училище живописи, ваяния и зодчества, в мастерской блистательного художника Константина Коровина, Николай Гущин нашел ту степень свободы, которая стала определяющей для формирования его творческой индивидуальности. Один из его сокурсников, почти забытый ныне мастер "соцреализма" Василий Яковлев в своей автобиографической книге ярко повествует о годах своей учебы у К. Коровина: "Народ у него в мастерской собрался талантливый. … красиво писал Гущин. …Одной из особенностей школы было стремление не подавить бы, боже избави, индивидуальность учащегося. Это достигалось тем, что всем была предоставлена полная свобода…. Каждый избирал свой технический прием, свой колорит, свое отношение к форме… Индивидуальность торжествовала".

Гущин преклонялся также перед фигурой М. Врубеля, глубоко уважал другого своего преподавателя - Сергея Малютина. Сохранилась открытка, отправленная ему Гущиным в августе 1913 года: "Вы так много мне дали; такое чарующее впечатление произвела на меня Ваша работа, что была на выставке в Перми. Среди общей неудовлетворенности, разочарования и порой даже отчаяния, она возродила во мне такое непреодолимое желание работать. Такую бесконечную свободу почувствовала душа….".

Упомянутая выставка 36-ти местных и столичных художников стала событием в культурной жизни провинциального города. Организатор ее - поэт, авиатор, художник Василий Каменский писал: "Выставка получилась блестящая, и вряд ли скоро Пермь увидит такой культурный праздник красок: от реального Малютина (портрет) до футуристического Давида Бурлюка (Он и Н. Гущин помогли дружески)". Пермская публика оказалась совершенно неподготовленной к восприятию первой выставки современной живописи, "… провинциально смеялись даже над Малютиным, думая, что и он футурист". А вот отклик одной из местных газет: "Нужно отдать полную справедливость художникам нового направления: они пишут свои картины так, что их полотна абсолютно никем, кроме авторов, поняты быть не могут. Наляпаны разноцветные квадраты, полукруги, ломаные линии: думаешь-думаешь, что это могло значить? И лишь устроитель выставки В. Каменский объяснит, что это "Ледоход", "Впечатления детства, "Букет цветов", "Несоизмеримое" или что-нибудь в этом роде". Отметим, что представленные в этой экспозиции картины С. Малютина и его ученика Николая Гущина, были приобретены пермскими любителями искусства.

Лето 1913 года знаменательно для Н. Гущина сближением с уже начинающими приобретать скандальную известность футуристами - В. Маяковским, Д. Бурлюком, В. Каменским. "Сплошь - самоцветы - глубокие парни", по словам Василия Каменского, летние месяцы проводят на хуторе Каменка, "…выявляют своего внутреннего бога - озаренного утренними взлетами Ритма - Все к Мечтам /Все к любви беспечальной/ Все как птицы - /Судьбой в высоту/В жизни станем поэмой венчальной/Расцветать красоту" . В этих строках поэмы "Девушки босиком" - целая творческая программа молодых, ищущих новых путей в искусстве авторов. Гущина Василий Каменский называет "художником-поэтом" и посвящает ему стихи, полные символистских образов:

"Мастер-поэт вдохновитель чаруйный,
Линий астральных циклон -
Твой рисунок - как утренне струйный
Бирюзоводальний наклон".

В апреле 1914 года Николай Гущин закончил основной курс Училища, в течение следующих двух лет он должен исполнить самостоятельную работу для получения звания художника. Таким образом, художественное образование Н. Гущина в основе своей - "московское", но обогащенное и уточненное петербургской школой рисунка. К этому времени он в своем творческом становлении прошел несколько этапов: от живописи импрессионистов и их последователей до увлечения кубизмом, при этом образной основой его формальных поисков остается символизм.

В том же году, видимо, на стипендию Московского Общества любителей художеств, Гущин отправляется в Соединенные Штаты Америки. Он проводит там 7 месяцев и он разочарован: "Нагромождение домов не представляет собой город, скопление эмигрантов не образует расы, сочетание разной наследственности не может дать совершенство личности" . Начавшаяся Первая мировая война заставила его вернуться в Россию через Японию. В последующие два года он добровольно участвует в военных действиях на Юго-западном фронте, в течение нескольких месяцев сопровождает эшелон через всю Сибирь в Китай. После заключения мира возвращается в Москву, охваченную другой войной - революцией. Политические события не мешают ему после представления конкурсных работ получить звание классного художника I степени. Тогда же Гущин встречает свою любовь, Наташу, студентку медицинского института, женится, уезжает в Пермь.

Он активно включается в оживленную культурную жизнь крупного провинциального центра - преподает рисунок и живопись в Доме народных искусств, участвует в организации художественного училища и "Союза свободных художников" - первого творческого объединения Прикамья. "Известия Пермского Совета" в октябре 1918 года сообщают о том, что "… спешно воздвигается памятник борцам за свободу по проекту, составленному местным художником Гущиным" . Памятник этот, простоявший чуть больше месяца, был взорван после захвата города войсками Добровольческой армии. Предупрежденный о возможных репрессиях "белых", автор был вынужден покинуть Родину и, как оказалось, надолго.

Волна эмиграции увлекла художника, подобно тысячам его соотечественников, открыто не принимавшим новую Россию или растерявшимся перед невиданными социальными потрясениями. В марте 1919 года Гущин уже в Томске. В Университете, по сообщениям газеты "Сибирская жизнь", "Владимир Гольдшмидт, "представитель футуристической жизни", и московский художник Гущин организовали и провели 3-часовую лекцию - поэзо-вечер, собравший большое количество участников, в основном молодежь. Пермский литератор и йог В. Гольдшмидт выступил с лекцией "Мои друзья-футуристы: Вася Каменский, Крученых, Бурлюк и другие". Художник Н.М. Гущин прочитал ряд футуристических стихотворений".

Для нас более ценны отклики местной прессы о первой персональной выставке "работ московского художника Николая Гущина", состоявшейся в Томске. Автор одной из статей иронично отнесся к пышной саморекламе художника, сообщившего о том, что он показывает свои произведения "проездом из Америки" и выставляет при этом премированные работы. Отметив безусловную удачность реалистических вещей, журналист сравнил футуристические произведения Гущина с произведениями клиентов психиатрической больницы. В заключение он категорически заявил, что футуризм в современные трудные времена "преступен, как бессмысленное и праздное препровождение времени".

Живописные произведения Николая Гущина 1910-х годов нам не известны. Остается полагаться на еще одного критика, скрывшегося под инициалами Г.Г. и давшего более профессиональный обзор выставки Н. Гущина в Томске. "Самая же интересная часть это импрессионистический период, - пишет он. Самостоятельно живописно прочувствованы "Цветозвон", "Сад лазоревых встреч" и "У не здесь". Последняя - самая зрелая, пожалуй, вещь всей выставки, первый след серьезного нащупывания. Заговорил художник, самостоятельна становится живопись, исчезает литературность, которой так страдали остальные вещи…". Замечание критика "о литературности", видимо, справедливо. Особенно часто названия картин художника перекликаются со стихотворными строками В. Каменского: "Поэт уведет Вас в страну у нездесь берегов" или "О, вы - расцветающая принцесса" - первые строки сборника "Звучаль веснеянки" (1918).

Наряду с импрессионистическим периодом автор обзора пишет и об "элементах кубизма и футуризма", особенно сказавшихся в "Портрете Уолта Уитмена", добавляя, впрочем, что "художник, как одно, так и другое течение воспринял внешне, механически…, не поняв действительной ценности их - ценности живописно-революционной". Но вот главный вывод и общая оценка творчества молодого художника: "… то немногое количество этюдов и набросков, что было выставлено на Почтамтской, ценно для Томска да и для Сибири вообще - где в последнее время выставляется такая масса слабых и неумелых, любительских вещей. Здесь по крайней мере виден, хотя и несозревший, неокрепший талант, но все-таки талант, могущий при дальнейшей работе дать многое".

Из произведений, экспонировавшихся на томской выставке, сохранились немногие ранние рисунки Н.М. Гущина. Они - академичны, свидетельствуют о несомненной одаренности автора и достаточно серьезной профессиональной подготовке: несколько автопортретов, "Портрет матери", "Наташа", "Портрет племянника Виктора". Эти небольшие карандашные рисунки родных художника, исполненные в Перми в 1917-1918 годах и пронесенные автором через все годы зарубежной эмиграции, в конце концов оказались в собрании Радищевского музея.

Участие на выставке "Зеленый Пион" в апреле 1919 года открывает "харбинский" период творчества Николая Гущина. Один из критиков-современников назвал эти годы "харбинским прозябанием". Вряд ли можно с этим согласиться. Культурная жизнь нашей эмиграции в самом "русском" городе Китая была достаточно интенсивной. Устраивались многочисленные выставки в небольших залах Коммерческого клуба или Железнодорожного собрания. Гущин - непременный их участник, и, как правило, экспонирует много работ. Впервые после военных и революционных событий молодой художник получил, наконец, возможность последовательно творчески работать. Известно, что он преподавал живопись и рисунок в частной студии ("Лотос"), занимался литографией. О последнем мы можем судить более обоснованно, так как сохранилось несколько подлинных литографий 1920 года: "Автопортрет", "Скорбь", "Неотвратимость". Последняя, с запрокинутым к небу ликом Христа и автопортретом художника в центре, по-видимому, представляет собой вариант композиции из цикла "Адская машина времени, пожирающая жизнь мира", над которым Гущин начал работать еще во время Первой мировой войны.

Недавно опубликованные материалы из личного архива Н.М. Гущина свидетельствуют о неизменном интересе к его творчеству. Практически все русские газеты, выходившие в те годы в Китае - "Вестник Маньчжурии", "Свет", "Вперед", "Русский голос", "Новости жизни" - дают не просто информацию, но обширные обзоры представленных произведений Н. Гущина. Из статей Е. Воейковой, Е. Щировской, Л. Астахова, М. Васильева, С. Маманди, но особенно, Сергея Алымова, мы узнаем, не только названия работ, судьба которых сейчас неизвестна. Но, главное - как развивалась творческая манера художника. Все критики сходятся в том, что "… за последние три года Н.М. Гущин является интереснейшим из выставлявшихся в Харбине художников" . Программными для него по-прежнему являются символические композиции, полемику вызвала, например, "Трилогия о Девичьей Душе" и "Тоска времен". Но и "… портреты его чрезвычайно интересны, так как художник обладает секретом любое лицо представить в весьма выгодном для оригинала аспекте" . На выставках в Харбине, Шанхае, Пекине экспонируются и многочисленные пейзажи, исполненные в провинциях Шанхай, Гуань, Сунгари, Пейтайхо. Критик М. Васильев, отмечая влияние футуризма и кубизма, на стиль молодого художника предостерегает его от увлечения "левыми" течениями, которое может привести, по его мнению, "к полному эстетическому "разгильдяйству". Другие рецензенты восторженно отзываются о его живописи, фактурной, "подобной россыпи драгоценных камней", подчеркивая особенности уже сложившегося индивидуального стиля.

Автор одной из статей, оценивая творчество художника, пишет: "Гущин запутался в сетях своей упорной мечты, своего нарочитого, мало видоизменяющегося мира лиц, линий и излюбленной дымно-сиреневой и тускло-бирюзовой гаммы и бьется в плену боязни жизни" . В 1922 году, видимо, осознавая исчерпанность пребывания на Востоке для своего творческого развития, Гущин едет в Париж "для художественного усовершенствования".

По собственным словам художника, сохраненным в воспоминаниях современников, в первые годы парижской жизни он очень бедствовал, брался за любую работу, вплоть до малярной. Из тех же источников мы знаем, что Гущин много копировал в Лувре, там же получил навыки по реставрации масляной живописи, очень пригодившиеся ему после возвращения на родину. О встречах Н. Гущина со своим учителем К. Коровиным в Париже документальных свидетельств пока не найдено, но вряд ли будет большой смелостью предположить, что такие встречи были. В "саратовский период" по соображениям личной безопасности Гущин вряд ли имел возможность вспоминать об этом. Во всяком случае, учитель и ученик участвовали в одних и тех же парижских выставках. В своей "Автобиографии" Гущин перечисляет их: Осенний Салон, Салон Независимых, Салон Тюильри, Галерея Кармин. Художник много работает, получает известность, прежде всего, как портретист. Пользуясь выражением В. Маяковского, сказанным по поводу другого мастера, в ряде портретов: "Он все время балансирует, надо отдать ему справедливость - с большим вкусом, между Салоном и искусством".

Из числа возможно сохранившихся в зарубежных коллекциях живописных произведений по цветным хромолитографиям, изданным в Париже, нам известны два - "Автопортрет" (1924) и "Тоска" (1925). В Каталог 29-й выставки, организованной Королевской Академией искусств в Лондоне, включены картины Николая Гущина - " С юга" и "Моя весна" ("My Spring", 1923). О судьбе первой нам ничего не известно. На второй изображена жена художника и его автопортрет, словно "уходящий" в глубину фона. Композиция эта предвосхищает расставание с женой в начале 1930-х, тяжело переживавшееся художником. На обороте цветной гелиогравюры, принадлежавшей Гущину, сохранилось другое название этой картины - "Уходя - уходи". Личная трагедия, потеря финансовых сбережений, но, главное - таившееся за внешним успехом глубинное чувство тоски по Родине - вот причины, побудившие художника обратиться в Русское консульство в Париже за визой для возвращения. Получив отказ, Гущин уезжает на Ривьеру, где в столице княжества Монако он прожил почти пятнадцать лет, вплоть до своего возвращения на Родину.

В Монте-Карло на Улице Орхидей, 1 можно увидеть красивую виллу Леоне, где поселился Гущин в семье выходцев из России Николая и Ольги Вуичей. Художник не участвует теперь в столичных выставках, пропав из поля зрения русских критиков, живших в Париже. Зато его заметили искушенные французские искусствоведы. "Вот совершенно своеобразный и очень умный художник", - пишет Жорж Авриль. Луи Каппатти посвящает Гущину несколько журнальных статей, уже упомянутый монографический очерк, и даже стихи:

"Твой жребий выбит, как медаль, в твоем суровом лике…".

Очень точные, лаконичные строки французского критика, вдохновленного незабываемым общением с мастером, заданы самим образным строем автопортрета, написанного в 1941 году и привезенного Гущиным в Россию. Безжалостно брошенный на дно собственной души - таким предстает художник в автопортрете "Внутренним взором". В рельефно-резких чертах лица и непокорных стихиях фона мы чувствуем глубокую искренность автора, его пульсирующую энергию.

Портреты, пейзажи, натюрморты художника экспонируются в Монте-Карло, Ницце, Ментоне, Болье. Назовем "Салон художников Монако" (1938), "Искусство, спорт, туризм" в княжестве Монако" (1942), "Белое и черное. Выставка рисунков старых и современных" (Монако,1942), "Сто современных рисунков" (Монако, 1944). Живописные и графические работы Н. Гущина в этих экспозициях соседствовали как с произведениями корифеев французского искусства, так и с работами таких же, как и он русских эмигрантов, заброшенных судьбой на Лазурный берег. Имена К. Терешковича, В. Поповой, Н. де Сталя только сейчас становятся известными в России. Наибольшее количество выставок приходится на годы Второй мировой войны, поэтому о судьбе многих картин можно только догадываться. В Музее искусства и истории Монако Николай Гущин представлен "Автопортретом с черным котом", где художник изобразил себя на фоне бурного моря и капризного полета чаек, а также строгим портретом "Историка Лабанда", официального летописца княжеского рода Гримальди. Но где теперь композиция "Се человек" с зкспрессивно написанной головой Христа, находившаяся в коллекции Б. Мусоллини?

В 1947 году на "Выставке семи художников Монако" Гущин показал только один портрет - "Мой маленький друг Дима" (1935). Именно в коллекции Д.Н. Вуича (Канберра), по счастью, сохранился этот портрет и другие первоклассные произведения Н. Гущина, позволяющие более обоснованно судить об этом периоде его творчества. Персональная выставка Николая Гущина состоялась в Монте-Карло в 1942 году. Ее каталог включает более сорока произведений, среди них - "Гармония в голубом", "Дева лесов", "Клоун-музыкант", "Анемоны", "Грустный вальс Сибелиуса". Образный строй его полотен говорит о нем, как о символисте. В них - рафинированная атмосфера соединения артистической игры с реалиями жизни. Главные героини многих картин - потусторонние девушки, "голубые видения", как называл их сам художник, оставляющие впечатление хрупкой красоты. Они олицетворяют сложные душевные состояния, выражают тоску, отчаяние, одиночество, мечту, надежду, любовь. Иногда в них угадывается губительное, демоническое начало.

Романтическая символика картин Николая Гущина серьезна, она лишена черт театральности, иронии, наивности, наоборот, сочетается с изощренной техникой живописи. Многие французские критики самобытность таланта художника видели в соединении виртуозности кисти и глубины замысла. В основе колористического решения, как правило, сине-голубой цвет двух стихий - воды и воздуха, неба, космоса. Для художника, как и для поэтов-романтиков и философов "серебряного" века, характерно мистическое толкование голубого цвета, соединяющего поэтический идеал и впечатление от реальности. Литературно-музыкальные аналогии во многих его произведениях - проявление цельной философско-эстетической концепции мастера.

В октябре 1947 года Гущин возвращается на родину, и отныне жизнь его связана с Саратовом. Что стало определяющим в этом выборе? Необыкновенно широкая и живописная в этих местах Волга, богатейшие коллекции Радищевского музея, приверженность эстетике символизма, ярко проявившейся у В.Э. Борисова-Мусатова и других художников "саратовской" школы? Или все вместе и еще какие-то причины, о которых мы можем только догадываться. Но зато точно знаем об очень многое определившей в жизни Гущина встрече с художником Валентином Юстицким (1882-1951). Знакомы они были еще в юности, теперь похожесть судьбы свела их вместе - художника-репатрианта Николая Гущина и недавно вернувшегося из сталинских лагерей Валентина Юстицкого. Они встречались почти ежедневно, ведь поселился Гущин в старом доме на улице Гоголя, где находилась квартира Юстицких. У него не было теперь большой творческой мастерской, как в Монако - только крошечная восьмиметровая комната, от пола до потолка увешанная его удивительными картинами. Сколько душ они растревожили! Для скольких студентов Саратовского училища Гущин, преподававший всего один семестр, стал настоящим Учителем, духовная связь с которым определила их будущий путь. "Я часто думаю, что красота - цель нашей жизни и цель последняя. Красота не как культурная ценность, а красота, как сущее, как претворение хаотического уродства человеческих отношений в настоящую красоту, красоту живую" - вот цельная творческая программа художника, которой он следовал на протяжении всей жизни.

Николая Гущина можно назвать ярким представителем экспрессивного символизма, уникальным образом донесенного из "серебряного" века в эпоху "соцреализма". В его судьбе история повторила еще раз одну из жизней-легенд, оставив из большого творческого наследия лишь малую часть, может быть, даже не самую главную.

Людмила Васильевна Пашкова

Зам. Генерального директора по научной работе Саратовского государственного художественного музея имени А.Н.Радищева, заслуженный работник культуры

http://www.radmuseumart.ru/

Автор статьи выражает глубокую благодарность за неизменную поддержку и предоставленные материалы Генеральному представителю Российского дворянского собрания в Австралии графу Дмитрию Николаевичу Вуичу (Канберра)

Материал опубликован в журнале "Золотая палитра" №1 2009 год